Секрет амазонок

Всё началось у истока реки, у Мараньяна. Франсиско де Орельяна сопровождал конкистадора Гонсало Писарро, который отправился на поиски «золотого человека» — Эль-Омбре-Дорадо или Эль-Дорадо, как вы его зовёте. Царство этого правителя было таким богатым, что он каждый день обмазывал себя жиром и обсыпал золотой крошкой. Солдаты Писарро жаждали найти и украсть его богатство, но сами становились пищей для джунглей.

Много дней каравану грабителей ничего ценного не попадалось. Тогда Писарро послал капитана Франсиско де Орельяна проплыть вниз по реке, чтобы разведать местность и узнать, можно ли там чем-нибудь поживиться. Едва Орельяна отдал свой корабль течению, понял, что назад не вернётся. Смелые сердцем не могут устоять перед соблазном: «А что там дальше? А вдруг я буду первым, кто это увидит?» Он решил плыть до конца, каким бы этот конец ни был.

Парусник шёл на восток, берега реки с каждым днём раздвигались. Зачарованные моряки позволяли большой воде нести себя в неизвестность. Стояли вдоль бортов, глядели на новый мир и шептали: «Бог живёт здесь. Он точно живёт здесь, а не на небе…»

Иногда приставали к индейским деревням, чтобы пополнить запасы. Селяне прятались от чужаков, и испанцы брали в их домах что хотели. Так продолжалось, пока корабль Орельяны не причалил к берегу племени коньяпуяра. Высокие бесстрашные женщины нацелили на незваных гостей свои копья. Началось сражение. Одна коньяпуяра стоила в бою десяти мужчин. Амазонки не отступали, всегда шли только вперёд. Следовали не чужим командам, а порывам собственного сильного сердца. Орельяна и его моряки едва успели забежать на своё судно. Когда испанцы отплыли, их корабль походил на дикобраза из-за стрел амазонок. Женщины продолжали стрелять в чужаков, пока те не скрылись. Неистовые воды понесли парусник дальше и наконец отдали его океану.

Так Франсиско де Орельяна стал первым, кто проплыл по нашей великой реке без берегов от начала к другому началу. Он застыл в раздумьях: как назвать реку, про которую ещё никто в мире не знает? В честь себя — Орельяна, или в честь женщин, которые его прогнали? Красивых, сияющих, невероятных, ни одна из которых не испугалась пороха, не сдалась в плен, не покорилась. Ответ ты знаешь, его все знают.

Но история на том не кончилась. Орельяна вернулся в Испанию, на свою сухую землю. Жемчуг хрустел под его ногами, золотые ордена звенели при каждом шаге, но капитан скучал. Он не мог выбросить из головы топкие заросли нашего сладкого мутного моря; ветры, тяжёлые от влаги, и глаза женщин, которым не нужны мужчины. Эти глаза сияют так, как мало кто может представить. Орельяна решил возвратиться в джунгли и найти амазонок.

Больше о нём никто ничего не слышал. На вашем берегу говорили, что капитан умер от стрелы с быстрым ядом. Но мы, люди леса, знаем, что он не умер. Смелые сердцем не умирают. Одни и те же руки лепят нас снова и снова. Только тот, кто прошёл через огонь, вновь не становится грязью. Великие женщины коньяпуяра — огонь, потому Орельяна не умер…

Старушка затихла. Ханна моргала.

— Если амазонки живут без мужчин, зачем Орельяна отправился к ним? Ясно же: они бы опять его прогнали.

Пласидия улыбнулась.

— Он хотел своими глазами увидеть храм, про который услышал от взятого в плен индейца.

— Какой храм?

— Храм Пяти Домов Солнца. Он стоит там, где река проваливается под землю. Его стерегут колдуны с набитыми пеплом ртами. Храм окружает город не холодный, не жаркий. Этот город — столица империи великих женщин коньяпуяра. Орельяна выведал у пленника, что секрет амазонок — это зелье, которое варили в том храме. Котёл был спрятан под землей, пар от варева поднимался через решётку, амазонки заходили в храм и его вдыхали.

— И потому становились сильными?

— Нет, это зелье всего лишь помогало им не отвлекаться, пока они внутри себя искали путь к своей силе.

— Как это?

Пласидия с сомнением посмотрела на Ханну.

— Чтобы понять, нужно прожить это… хотя бы в своём воображении.

— Я готова.

Ханна едва не прыгала от нетерпения.

— Ладно, но будь осторожна: если у тебя чуткое сердце, из этого путешествия ты не вернёшься прежней.

Старуха поставила корзину на тропинку, велела иностранке сесть на траву, накрыла её голову своим домотканым платком.

— Видишь что-нибудь?

— Нет, — ответила Ханна.

— Хорошо, — голос Пласидии загудел, как ветер. — Представь, что ты сидишь на полу в золотом храме, а с потолка свисают на ниточках разноцветные перья. Вдохни всей грудью.

Ханна вдохнула.

— Вдох, выдох — это чудесное зелье. Оно пробирается через твои ноздри и крадётся в сердце. Ты закрываешь глаза и несёшься мыслями вдоль чёрной реки; мимо столбов, на которых нанизаны черепа тех, кто пришёл в твою жизнь, но не остался. Ты спешишь сама не знаешь куда и так разгоняешься, что попадаешь внутрь себя и вязнешь в противной жиже. Оглядываешься, ищешь, как бы поскорее выбраться из этого страшного, мерзкого места. Бежишь, бежишь и видишь дверь. Что за ней? Твой привычный мир. Один шаг — и ты там, снова занимаешься своими пустыми по большей части делами. Но краем глаза вдруг выхватываешь огонёк, который едва мерцает.

Вдох, выдох — это чудесное зелье.

Ты поворачиваешься спиной к своему привычному миру и направляешься к огоньку. Каждое движение даётся с трудом: ноги вязнут, ветки царапают лицо, паутины липнут на одежду, кричат летучие мыши. Сердце грохочет от страха, но ты стремишься к робкому пламени шаг за шагом. Приближаешься — и огонь становится больше. Вокруг него сидят люди и вышивают на широких поясах узоры. Как не повторяется ничего на земле, так на каждом поясе рисунок разный. Кто-то протягивает тебе кусок грубой ткани, иголку и мотки разноцветных нитей: «Вышивай узор своего рода и своей жизни. С гордостью носи его на себе и им защищайся». Ты садишься у костра, который сделался высоким и ярким — теперь тебе всё хорошо видно. Ты принимаешься за дело. Стежок за стежком, грубая ткань становится мягче. Её названия ты не знаешь, но она ласкает тебе руки. Ты вышиваешь свой пояс, поливаешь его слезами. В сезон дождей весь мир становится серым, но навсегда ничего не бывает. Слёзы иссякают. Ты трудишься в бесконечном молчании. Огонь трещит. Вдруг, сверху или снизу, изнутри или снаружи, приходит песня. Ты делаешь последний стежок, встаёшь, завязываешь пояс на талии и танцуешь. Ноги полны силы. Руки полны силы. Сердце полно силы.

Вдох, выдох — это чудесное зелье.

Огонь растёт, ночь превращается в день, всё вокруг тебя становится ясным. Люди, которые раньше сидели с тобой у костра и вышивали, исчезли. Ты осталась одна, и тебе страшно. Ты ищешь дверь в привычный мир, но она навсегда закрылась. У тебя нет выбора: ты отправляешься в путь по незнакомым землям. Наблюдаешь, как живут люди. Понимаешь, что все страдают. Но никто не спрашивает у тебя, что на тебе за пояс. Только ты видишь их по-настоящему. Они, в полусне, провожают тебя пустыми глазами. Каждый из них пойман в клетку своего уютного мира. Рядом с ними ты чувствуешь себя особенно зрячей. Пытаешься их разбудить, но они лишь делают вид, что слушают тебя: в их головах только шум их собственных мыслей. Единицы из них смогут проснуться, остальные умрут, так себя настоящих и не увидев. Ты оставляешь их и идёшь дальше, теперь внимательно разглядываешь развилки. Спрашиваешь себя: «По какой дороге мне пойти? Куда меня тянет?»

Вдох, выдох — это чудесное зелье.

Ты так долго брела в одиночестве, что поняла: ты и одна можешь выжить. Теперь не просишь еды у других, ты смастерила себе лук и стрелы. Заточила копьё, глядишь внимательно, потому всегда цела и сыта. Ты узнала про себя, что, оказывается, ты ловка и метка. Ягуары и пумы прячутся в зарослях, чтобы не столкнуться с тобой на одной тропинке.

Шаг твой делается медленнее, ты больше никуда не спешишь. Поняла: этот путь и есть твоё назначение. А так как спешить некуда, едва просыпаешься, спрашиваешь себя: как я могу обрадовать Создателя своей жизнью? Ответы приходят, большие, тяжёлые, как волны на реке без берегов, что виляет телом через наши изумрудные земли. Каждый ответ заставляет качаться мир, но прибавляет силы. Ты понимаешь: Бог хочет, чтобы ты наслаждалась. Бог хочет, чтобы ты шла туда, куда тянет; улыбалась людям, хлопала их по спинам, обнимала за шеи. Рассказывала истории и слушала истории, потому что слово питает и лечит.

Так, исследуя свои желания, ты открываешь свою силу. Ты не боишься, что тебя ранят. Знаешь: кто прячется от боли, тот прячется от самой жизни. Ты срываешь с себя одежду и оставляешь на себе только пояс, что вышит твоими собственными руками. Но ты не голая, ты окутана светом. Свет на тебе, как доспехи. Он защищает тебя от слов и взглядов, брошенных, чтобы ослабить твою силу.

С тех пор как оделась в свет, ты никого не ищешь, никогда не чувствуешь себя одинокой. Не думаешь, где взять. Думаешь, как больше отдать. Не бежишь от уродства в поисках красоты, потому что теперь для тебя всё красиво.

Вдох, выдох — это чудесное зелье.

Люди, которые умеют слушать других людей, сказали, что Франсиско де Орельяна нашёл храм Пяти Домов Солнца на земле амазонок и его разрушил. Женщины коньяпуяра прекратили вдыхать волшебное зелье. Перестали сидеть спокойно и во внутрь себя возвращаться, снова и снова находить в себе свою силу. Ослабленные, позволили захватить свою империю и разбрелись по миру. Смешались с остальными женщинами. Отдали власть над своей судьбой в руки отцов и мужей. Великая жизнь стала мелкой жизнью. Лишь по ночам им снилась река, такая широкая, что с одного берега другого берега не увидеть; длинные косы, замотанные вокруг головы, звон тетивы лука и золотой храм, где с потолка свисают на ниточках разноцветные перья. От этих снов они вздрагивали, открывали глаза, пытались нащупать в темноте то, что от них ускользало. Но дверь захлопнулась. Вдох, выдох — тяжело дышится в клетке.