Для пчел в нашей усадьбе был отведен лучший участок. Вокруг него росли табак и мелисса. Дед любил пчел больше другой живности в своем хозяйстве. Садился на лавку, скручивал папиросу, курил её через мундштук и смотрел, как разлетаются в разные стороны его питомцы. Раскладывал на столе газету, но в последние свои годы редко трогал страницы. Всё больше глядел, как качаются верхушки деревьев, как в глубине сада ежик пересекает тропинку, как трется о ноги собака. Жаль оставлять то, что любишь, а каждый день приближает нас к расставанию.
Дед выхаживал пчел с апреля. И вот август — время ставить посреди сеней медогонку, кипятить банки, освобождать место в погребе для масла, которым смазано лето. Это сейчас понимаю: медогонка — обычная центрифуга. К железным рамам дед крепил тяжелые соты и крутил ручку. Мед по стенкам стекал в тазик. Маленькой, я законов физики не понимала, и это все казалось мне аттракционом, а сами пчелы — загадкой. Как они переносят мед, если кажется, что летят пустыми? Почему они отдают деду свои запасы и его не жалят, когда он снимает крышки с ульев и вытаскивает натруженное ими за лето?
Я спрашивала у деда, а он отвечал мне: "Пчелы любят тех, кто их любит". Потому наш дом в августе пах сладко. Меда было столько, что не хватало банок. Приходилось занимать у соседей — у тех всегда находились пустые.
Под конец лета все родственники из других деревень вспоминали про моего деда и приходили «проведать». Дед всегда был щедр, может поэтому никогда ни в чем не нуждался. Делился медом со всеми, а тот тек из медогонки как вода из-под крана.
Наш мед сохранялся годами. Даже когда не стало деда, а все его ульи продали, ещё много зим мы открывали банки, вдыхали запах нашей, уже разоренной усадьбы и поливали золотой жидкостью хлеб с маслом. Дедов мед лечил все болезни. Согревал, как не грели ни чай, ни батареи. Напоминал, что лучший в году месяц — август, потому что за ним наступает осень, время наслаждаться трудами.